– Добро пожаловать, отважный юноша! – сказала голова.
– Здрассти… – ответил Тарасик и побелел от страха.
– Не бойся, я старушка Ку. Живу тут давно, так давно, что помню нашу хозяйку, Федору Егоровну маленькой девочкой. Ох, и любопытная же она была! Всё залезть ко мне стремилась, поймать, а теперь видишь, что удумала? Уборку! Всё старое из дома выбрасывает, гляди и до нас доберётся! Часы-то наши стоят давно, вот она и думает что, они сломанные. А они вовсе и не сломанные. Паук Павлик жил тут одно время, так всё своей паутиной опутал. Вот механизм-то и встал.

– А где он сейчас? – испуганно спросил Тарасик.
– Ой, не бойся, юноша! Сбежал он! Окрутил одну муху, женился на ней и сбежал! Говорят за границу! Так что…
– Может, я посмотрю механизм, где он?
– Отчего же? Смотри, конечно! Вон, видишь? Колёсики, шестерёнки, рычажки – это тот самый механизм и есть!

Тарасик принялся разматывать, распутывать паучьи нити и складывать в угол. Долго трудился он, измучился весь, но очистил всё до самого маленького колёсика.

– Молодец! – оценила работу Ку, – Теперь осталось запустить часы. Спустись осторожно вниз по маятнику и попробуй раскачаться.

Стараясь не смотреть вниз, Тарасик сполз вниз по стержню, дёрнулся раз, другой – маятник оставался неподвижным. Тогда он взялся за стержень двумя лапами, а остальными упёрся в цепь. Закряхтел, покраснел от натуги. Вдруг наверху что-то скрипнуло, щёлкнуло, маятник с Тарасиком отъехал в сторону и закачался спокойно и ровно.

– Ура!То есть ку-ку! – закричала Ку, – Работает!Ку-ку! Молодец! Ку-ку! Лезь скорее обратно, я тебя ку-ку!Всего ку-ку!

Кое-как взобрался Тарасик обратно, упал на сложенную в углу паутину и заснул.
Сколько прошло времени, Тарасик не знал, но проснулся ужасно голодный.
– У тебя ничего нет покушать? – жалобно спросил он Ку.
– Что ты, – махнула та крылом, – откуда? Я же птица механическая! А вот хозяйка наша как раз недавно отобедала и прилегла отдохнуть. Если ты быстренько спустишься, то отыщешь на столе крошки. Только будь осторожен! Она очень чутко спит!

Тарасик бесшумно спустился по цепи, спрыгнул на пол, взобрался по ножке на стол и жадно вцепился в сухую крошку. Крошка так хрустела на зубах, что он не слышал ничего вокруг.
Вдруг чёрная тень промелькнула над головой Тарасика, и он замер, не зная куда деться.
«Прощай мама, прощай папа…» – подумал он, упал на спину, сложил лапки на груди и приготовился к смерти.

– Ку-ку!Стойте!Ку-ку!Не делайте этого, Федора Егоровна!– закричала Ку.
– Это почему это? – удивилась та, и замерла, держа в руке тапок. – Это таракан! А каждый таракан должен быть уничтожен!
– Он же ребёнок совсем!Ку-ку!Посмотрите, вы же не убийца!– изо всех сил крикнула Ку.
– Ребёнок… – хозяйка посмотрела на тапок, на Тарасика, – действительно, малыш совсем!
– У него нет никого, ни папы, ни мамы! – просипела Ку, – Он вам часы починил!

Тяжелая солёная капля упала на клеёнку рядом с Тарасиком.

– Маленький ты мой! – всхлипнула Федора Егоровна, – Ты, поди, голодный? Сейчас я тебе молочка налью и колбаски отрежу! Тощий-то, какой! Сиротинушка!

– Ты не думай, я твоих родителей не того… – подперев голову рукой и наблюдая, как Тарасик ест, говорила хозяйка, – ушли они как-то утром, а куда, зачем? Кто знает… а ты живи, где хочешь! Я тебе на печке постелю, там тепло или может рядом со мной…

– Спасибо, Федора Егоровна, – ответил Тарасик и, вытерев молочные усы, поклонился в пояс, – я лучше с Ку, да и механизм присмотра требует!
– Ну и ладно, как скажешь! – улыбнулась хозяйка, – Только что вы всё Федора Егоровна, да Федора Егоровна! Зовите меня просто – баба Федя!

И стали они жить дальше. Днём делами занимались, а вечерами сидели за самоваром, беседовали. Хорошо так, мирно…

А через несколько дней радостное событие случилось – вернулись родители Тарасика, да не одни, а с кучей малышей. Вот радости то было! Больше всех Федора Егоровна радовалась: – Раньше я одна жила, а теперь вон нас сколько! – повторяла она, хлопоча на кухне.